Новости – Общество
Общество
Пилотная версия ГУЛАГа
Диорама Вишлага. Фото: afisha.59.ru (http://afisha.59.ru/)
Как в Вишерском лагере в СССР создавали систему подневольного труда заключенных
19 февраля, 2016 17:13
9 мин
Три пермских документальных фильма вошли в список претендентов на российскую кинопремию «Ника». Один из них — «Варлам Шаламов. Опыт юноши» режиссера Павла Печенкина, уже удостоенный приза кинопремии «Золотой орел».
Картина рассказывает о годах, которые будущий автор «Колымских рассказов» провел в Вишерском лагере особого назначения в Пермском крае.
«Русская планета» выяснила, почему этот лагерь считается прототипом ГУЛАГа, как в нем отрабатывалась система максимально эффективного использования подневольного труда заключенных, а также что вынес из первого столкновения с лагерной жизнью Варлам Шаламов.
В 1922 году в распоряжении ОГПУ был всего один, зато гигантский концентрационный лагерь — СЛОН, Соловецкий лагерь особого назначения. К 1926 году места на Соловках начало не хватать, и лагерь расползся до материка. Второе отделение СЛОНа создали в Карелии, третье — в республике Коми, а четвертое — в Пермском крае.
– В лагере, который начали строить в 1928 году в поселке Вижаиха, решено было отработать принципиально новую модель концентрационного лагеря — индустриальную, — рассказывает корреспонденту РП кандидат исторических наук Владимир Шиманский. — Он стал местом, где отрабатывалась технология превращения нормального человека в бессловесную рабочую единицу советской экономики. Технология уничтожения в человеке всего человеческого, метод выжимания из него последних сил ради индустриализации страны. В этом лагере опытным путем искали, какое количество еды нужно давать «контингенту», чтобы он почти умирал с голоду, но еще мог работать, причем работать за пределами своих возможностей. Затем по этому образцу создавались все трудовые лагеря. Именно в Вижаихе было положено начало ГУЛАГу.
В 1929 году было создано управление ВИШХИМЗ — Вишерского химического завода. Его начальником был назначен комиссар 9-й роты латышских стрелков Эдуард Берзин, участвовавший в подавлении мятежа левых эсеров в Москве и разоблачении знаменитого заговора Локкарта.
Четвертое отделение СЛОНа было преобразовано в самостоятельный лагерь — Вишерский лагерь особого назначения — и передано в ведение ВИШХИМЗ как источник неисчерпаемого ресурса рабочей силы. Заключенным предстояло построить химический и целлюлозно-бумажный комбинаты, а также обеспечить последний сырьем для производства бумаги, работая на лесозаготовках. Но прежде всего им нужно было построить лагеря, где их будут содержать.
Заключенные в распоряжение Эдуарда Берзина прибывали эшелонами. К 1930 году они отстроили два новых лагеря. Первый — в Березниках, второй — в Вишере.
Оба лагеря напоминали города из утопий коммунистов-идеалистов. Ровные улицы имени Максима Горького с одинаковыми бараками, в каждом из которых ночевало на нарах в два этажа по 250 человек. Дом свиданий. Отдельный санитарный городок, где была баня на 600 шаек с холодной и горячей водой и дезинфекционная камера. Конюшня на 300 лошадей. Каток и клуб с большой сценой и античными колоннами. Варлам Шаламов писал: «Колонны лагерного клуба чем-то напоминали Парфенон, но были страшнее Парфенона». Парк с беседками, клумбами, цветниками, фонтаном и даже зверинцем, где обитали пара медведей и лось. С виду — полная идиллия, которую несколько портили колючая проволока и вышки по периметру. Шаламов, работавший на этом строительстве, увековечил этот «утопический» город в романе «Вишера».
Шаламова арестовали 19 февраля 1929 года. Он осмелился читать ходившее по рукам «Завещание» Ленина. Более того, участвовал в троцкистской группе и в подпольной типографии печатал это завещание. За что и был признан социально опасным элементом и осужден. День ареста сам Шаламов назвал началом своей общественной жизни. Впереди его ждали долгие три года исправительно-трудовых работ.
Больше прочего из всей дороги до лагеря Шаламову запомнилась последняя остановка в Соликамске. Там 200 заключенных завели в небольшой подвал местной церкви. Даже сесть было негде, пришлось ночевать стоя, плечом к плечу. Теснота была страшная. Воздуха не хватало. А когда заключенные пытались вдохнуть хотя бы глоток через глазок в двери, конвойный тыкал в них штыком. Кто-то из предыдущего этапа оставил на потолке врезавшуюся в память Шаламова надпись: «В этой могиле мы умирали трое суток, но все же не умерли. Крепитесь, товарищи!»
Варлам Шаламов после ареста в 1929 году. Фото: echoperm.ru
Варлам Шаламов после ареста в 1929 году. Фото: echoperm.ru
– 19 апреля Шаламов впервые вошел в ворота Вишлага. Вошел в ссадинах и синяках: еще на этапе его жестоко избили конвойные за то, что он вступился за молодого сектанта, над которым они измывались по дороге. Ночью конвоиры, не простившие Шаламову заступничества, вывели его раздетым на улицу и всю ночь заставили босиком стоять на снегу. А потом избили сапогами до полусмерти, — рассказывает корреспонденту РП Татьяна Сирина, филолог, исследователь творчества Шаламова. — Потом он написал об этом случае в рассказе «Первый зуб».
В Вишлаге, когда туда попал Шаламов, царили относительно «вегетарианские» порядки. Вот как он сам описывал жизнь в лагере до того, как Берзин решил сделать его индустриальным: «Кормили… по-особому. Еще никто не додумался сделать из пайки средства выколачивания плана — каждый получал один и тот же казенный паек... Каждый имел право на 800 граммов хлеба, на приварок — каши, винегреты, супы с мясом, с рыбой, а то и без мяса и без рыбы по известным раскладкам на манер тюремных. Хлеб выдавался на каждый барак, и хлеборез барака резал пайки с вечера. И каждому клал на постель его пайку. В лагере никто не голодал. Тяжелых работ не было. На работе никто не понукал... За работу не платили никаких денег. Но ежемесячно составляли списки на «премию» — по усмотрению начальников — и по этим спискам давали два, три, редко пять рублей в месяц. Эти два рубля выдавались лагерными бонами... Эти лагерные боны стоили гораздо выше, чем вольные деньги. В лагере был магазин, где можно было купить все, что угодно... Была в лагере и столовая “ресторанного типа” только для заключенных, где принимали деньги-боны. И где, например, порция антрекота стоила 15 копеек».
– В Вишлаге на тот период заключенные питались лучше, чем люди в голодающих поселках вокруг. Поэтому многие из местных жителей, особенно оставшиеся без кормильцев матери с детьми, пытались любым способом попасть в обнесенную колючей проволокой зону, — подчеркивает Татьяна Сирина. — Лагерникам выдавали более-менее добротную одежду, в бараках не было вшей, было чисто, никто не голодал. Однако с приездом Берзина ситуация постепенно начала меняться.
Главный лозунг, который провозгласил новый начальник, звучал так: «Покончим с уравниловкой, каждый будет получать такой паек, который заработает». Было введено шесть категорий хлебного пайка, зависящих от выработки. Минимальный составлял теперь не 800, а 300 г.
Всего, по данным «Мемориала», через Вишерский лагерь с 1929 по 1934 год прошли свыше 70 тыс. человек.
– Шаламов покинул Вишлаг раньше, чем там сумели приблизиться к минимальному размеру «пайки» для заключенных. «К 1932 году сократился ассортимент продуктов в лагерных магазинах, а потом сократились и сами магазины, и лагерные деньги-боны», — вспоминал писатель. В голодном 1933-м в среднем по стране умерло 17% заключенных, а в Вишлаге — 39%. От голода и истощения скончался каждый пятый, — говорит Владимир Шиманский.
К 1934 году Березниковский химкомбинат и Вишерский целлюлозно-бумажный комбинат были достроены. Они стали первыми в стане предприятиями, в буквальном смысле возведенными на костях заключенных.
Заключенные Вишлага. Фото: vishera-port.ru
Заключенные Вишлага. Фото: vishera-port.ru
Бесплатная рабочая сила больше не требовалась. В Вишлаг приехала специальная комиссия, которая перераспределила заключенных в другие лагеря, в основном в Мордовию.
Берзина еще раньше, в 1932 году, перевели на Колыму, где ему предстояло построить Магадан — столицу дальневосточной лагерной империи Дальстрой. Уезжая, он предложил Шаламову поехать с ним. «Только с конвоем», — ответил тот. Вскоре так и произошло — в 1937 году писатель получил возможность на собственном опыте убедиться, какой ад на земле успел построить там Берзин (того как врага народа расстреляли в 1938 году). Тогда Шаламов пришел к выводу: «Лагерь — его устройство — есть величина эмпирическая. То совершенство, которое было встречено мной на Колыме, не было продуктом чьего-то гениально злого ума — все создавалось мало-помалу. Копился опыт».
– Когда с периметра бывшего Вишлага сняли проволоку, линейки лагерных строений стали улицами нового города Красновишерска. Города, в котором отлично помнят слова Варлама Шаламова: «Возвратиться может любой ад», — резюмирует Владимир Шиманский.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости